Малыши лазят по артиллерийским орудиям, установленным в центре города Одинцово рядом с памятником маршалу Жукову. Болтают друг с другом: «Что это за пушка?» — «Противотанковая!»
К сожалению, только специалисты могут рассказать, что же за орудия установлены в нашем городе, кто их конструктор, для чего они применялись. Кроме разве что знаменитых «Катюш» и крохотных «сорокапяток», наши пушки не имеют той широкой славы, которая присуща танкам или самолётам. Вот и появилась идея встретиться с кем-либо из ветеранов-артиллеристов, попросить рассказать о своём роде войск, а также о том, какие пушки мы можем увидеть на постаментах Славы в нашем городе.
Обратились за помощью к председателю районного Совета ветеранов войны, труда, Вооружённых сил и правоохранительных органов. Николай Якушев одинцовских ветеранов знает практически всех, поимённо и поадресно. Он и предложил провести встречу с участием одинцовских школьников — им ведь тоже любопытно, чем славны русские артиллеристы. Вот так и пришли в 10-й лицей города Одинцово пятеро ветеранов: Алексей Дорофеевич Сорокин, Николай Николаевич Дубин, Владимир Иосифович Линник, Александр Васильевич Мусин и Константин Сергеевич Федотов.
Ветераны представились восьмому «В» классу, рассказали о своём боевом пути: как судьба привела их в артиллерию, где довелось впервые вступить в бой, а где для них закончились сражения Великой Отечественной войны. Ну, а потом мальчишки и девчонки засыпали старых солдат вопросами:
— Сколько человек воюет у одной пушки?
Николай Дубин: — У такой, как в Одинцово, — расчёт семь человек. Командир, наводчик, заряжающий, подносчики снарядов, правильник, который разворачивает пушку, и водитель.
— Кто готовит исходные данные – куда стрелять?
Владимир Линник: — Когда стрельба ведётся прямой наводкой, то цели и так видно. А с закрытой позиции – указания даёт командир батареи, командир дивизиона. Он по данным разведки определяет расположение цели, проводит пристрелку. После чего делает математический расчёт и передаёт данные на батарею. Задачи могут быть разными – «накрыть» определённую площадь, на которой ведёт наступление пехота, в этом случае чем больше разлёт осколков – тем лучше. Если цель – точечная, нужно сосредоточить огонь всех орудий на ней. Командиры должны очень хорошо уметь делать расчёты.
— А правда, что во время войны всем учителям математики была прямая дорога в артиллерию?
Владимир Линник: — Да, правда. Они хорошо умеют считать, легко вникают в суть артиллерийских расчётов. Углы доворота, дальность – всё это нужно уметь рассчитывать, пользоваться специальными таблицами. У меня был командир первого орудия – Ата Мухаммед Бердыев, учитель математики из Туркмении. К сожалению, погиб в Берлине 28 апреля 1945 года.
— Какими снарядами стреляли?
Николай Дубин: — Для противотанкистов главный снаряд – бронебойный или подкалиберный. Для дивизионной артиллерии – в зависимости от выполняемой задачи. Стандартный боекомплект – 20 процентов бронебойных снарядов, 80 – осколочно-фугасных.
— С какой скоростью летит снаряд?
Владимир Линник: — Тут очень много тонкостей, всё зависит от типа пушки, от типа снаряда. Противотанковые – от 1000 до 1200 метров в секунду, там унитарный снаряд. А вот у гаубиц с раздельным заряжанием скорость можно даже менять в ходе боя. Всего в заряде восемь частей, и если оставить не все – уменьшается скорость, изменяется крутизна траектории. Команда «Полный!» — значит, стрелять всем зарядом. «Третий!» — подносчик убирает три пороховых картуза. Естественно, и скорость снаряда меняется.
— В войну в танкисты брали малорослых солдат, чтобы в танки помещались. А каким должен быть артиллерист?
Николай Дубин: — Физически крепким. Во время артподготовки идёт интенсивнейший огонь. На гаубицы ставили по двое заряжающих, они действовали поочерёдно – снаряд весит 22 килограмма, плюс заряд 8 килограмм. В течение минуты нужно сделать от четырёх до шести выстрелов. И, несмотря на то, что это были крепкие здоровые парни, после такой работы они мокрые – и зимой, и летом. Пушку приходится доворачивать, а иной раз – на руках тащить к машине. Или катить вперёд, вслед наступающей пехоте – такая поддержка наступления называлась «огнём и колёсами». Нужна физическая сила. Нужен глазомер, нужно умение хорошо и быстро считать. Орудийный расчёт – это коллектив, который должен уметь действовать слаженной командой, каждый должен чётко, на уровне автоматизма выполнять свои обязанности, а в критический момент – уметь выполнить обязанность любого товарища.
И ещё – очень нужна стойкость, бесстрашие. Особенно это касается наводчика. Когда идут танки, наводчик не имеет права дрогнуть, он обязан иметь железные нервы. Если расчёт может хоть на какое-то время, между выстрелами, укрыться в окопах, рядом со снарядами, то наводчик весь бой ведёт под огнём врага, он не может отойти от пушки ни на секунду. Тот, кто силён духом – оставался в живых.
— Куда надо целиться, чтобы танк подбить?
Алексей Сорокин: — В лоб или башню стрелять бесполезно – отрикошетит. Старались попасть в гусеницу. А когда она начинает разматываться, танк разворачивает боком. Вот тут не зевай, стреляй в борт. Два снаряда – и танка нет. Это в самом удачном случае. Ну, а три-четыре выстрела – это уже гарантированное поражение. По Т-IV старались целиться в правую гусеницу – у них по левому борту боеукладка, и удачным вторым выстрелом танк разносило в щепки, башня улетала.
По уставу положено из нашей пушки стрелять с расстояния 600-800 метров. Но попасть на такой дистанции в гусеницу очень сложно. И мы старались подпустить танки как можно ближе, так, чтобы бить практически наверняка. А пехота лежит впереди нас, в 150-300 метрах. И когда идут танки, земля трясётся – это очень тяжело выдержать. Нам кричат: «Артиллерия, стреляй! Ну что же вы там!?». Там такие же 18-летние мальчишки, как мы, и им тоже очень страшно.
Применяли немцы самоходки, целью которых были исключительно наши противотанковые орудия. Они больше ничего не делали, только охотились на нас. А у нас одно орудие обязательно вело по ним огонь, причём фугасными снарядами, стараясь, чтобы рвались они сбоку от цели – у немецких самоходок лёгкого класса бронирование было спереди, а с бортов висел брезент.
— Доводилось ли вступать в бой со стрелковым оружием в руках?
Алексей Сорокин: — Задача противотанкиста – не пропустить танки. А дело пехоты – остановить наступающие цепи немецких автоматчиков. Если танки прорвутся – то первыми мы познакомимся с их гусеницами. Ну, а если придёт немецкая пехота… Тогда уже бери в руки автомат. Но это редко случалось.
— А как вели бои ночью, когда ничего не видно?
Владимир Линник: — На этот случай, чтобы не позволить противнику провести ночную атаку, артиллеристы пристреливали определённый рубеж. Орудия наводились по этому рубежу. И по сигналу «Луна – огонь!» мы открывали заградительный огонь, бегло, по 12 снарядов каждое орудие. Прицел подсвечивался, наводчик работать мог.
Константин Федотов: — Я не артиллерист, воевал в разведке. Но только артиллерия в силах помочь разведчику, находящемуся за линией фронта. Когда мы вели разведку боем, они били по огневым точкам врага. Когда шли за «языком», а это тяжелейшая операция, артиллеристы ждали и находились в полной готовности. Я своей жизнью благодарен их поддержке, которая оказывалась точно по времени и целям – по условленному сигналу они открывали огонь по заранее согласованному рубежу, можно было вызвать огонь на себя и так прорваться назад.
— Случалось ли врагу застать вас врасплох?
Александр Мусин: — Было это на Днепре, Щукинский плацдарм. Немцы во что бы то ни стало хотели уничтожить плацдарм, от которого они ждали больших неприятностей – он угрожал их обороне Киева. Танки применить не могли из-за оврагов, и нас атаковала пехота, ночью. Крик: «Тревога, немцы!» Выскакиваем из землянок, хватаем оружие. И впрямь – немцы. Мы – в рукопашную. Я бегу, а на меня бежит огромный детина. Ну, думаю, конец мне пришёл, чувствую, что мне с ним не справиться. И тут меня как ударит что-то по ногам. Я так с разбегу грянулся о землю, что сознание потерял. Пришёл в себя – меня всего колотит, не понимаю, почему я до сих пор живой. Оказалось, что подножку мне поставил свой. Был у нас один солдат, из бывших заключённых. 18 лет отсидел по лагерям. Я, вроде, командир, но молодой. А он меня всё время подбадривал, вроде как шефство за мной взял. И, видимо, он понял то же самое, что я – с немцем мне не справиться, дал мне подножку и разделался с фашистом сам. Получается – у смерти меня забрал. Отбились мы тогда.
— Почему день Ракетных войск и артиллерии отмечается именно 19 ноября?
Николай Дубин: — Мне пришлось как раз в этот день в 1942 году наступать под Сталинградом. В этом ударе участвовали 26 тысяч орудий и миномётов. Вот там и проявилась роль артиллерии, как мощнейшей силы, способной сокрушить оборону противника, сопровождать огнём наступление пехоты и танков. В ознаменование заслуг артиллерии в Сталинградской битве и появился праздник.
— Чем запомнился первый выстрел из пушки?
Владимир Линник: — я не помню первого выстрела, а вот наш удар по Берлину – в памяти навсегда. Такого, что тогда творилось, забыть просто невозможно. Неделю готовились. Как потом оказалось, артиллеристами первого Белорусского фронта было выпущено 1 миллион 628 тысяч снарядов. Это 2450 вагонов боеприпасов – и всё это полетело на головы немцев. «Залпом, огонь!» — и мы ударили сразу после того, как отработали «Катюши». Сплошной рёв. 1350 реактивных установок, 14 628 орудий. Над нами пролетают сотни самолётов-бомбардировщиков с горящими посадочными огнями – для устрашения. Очень мощная оборона Берлина, 70 километров, семь укреплённых рубежей были пройдены всего за 5 дней. И последний мой выстрел по рейхстагу – незабываем, я его сделал лично, с места наводчика. Это навсегда в памяти.
Александр Мусин: — Я тоже не запомнил первого выстрела. А вот последний помню по сей день. Это было в окрестностях Праги. Перед закатом солнца 8 мая вижу отступающую немецкую колонну – нам они сдаваться боялись, шли на запад. И я открыл по ним огонь, вслед. Подъехал офицер, спрашивает – «Артиллерист, по кому стреляешь?» Я показал. «Ну, запомни эти выстрелы. Они у тебя последние. Сегодня в Потсдаме подписан акт о безоговорочной капитуляции».
Преподаватель математики, Галина Михайловна Трушенкова, сердечно поблагодарила ветеранов за их ратную службу, за их визит и рассказ — от имени лицея, от имени школьников и родительского комитета. Ну, а потом восьмиклассники и ветераны отправились к монументу Жукову, где на одной из пушек ветераны показали работу орудийного расчёта – какова последовательность действий, как распределяются обязанности. К пушкам, в знак благодарности за их ратную службу и в память о погибших во время войны орудийных расчётах были возложены цветы.
По пути к памятнику ветераны рассказали немало интересных историй:
— 45-мм пушку в войсках звали «Прощай, Родина!» по целому ряду причин. Щит у этого орудия был чрезвычайно мал и гарантированно не прикрывал даже одного человека, потому случалось, что расчет за время боя менялся по несколько раз, из-за потерь от ружейно-пулеметного огня и осколков. Оставляла желать лучшего бронепробиваемость – пушка была эффективной против немецких танков модификаций лишь первых времён войны, да и то бить приходилось практически в упор. В общем-то, все, кто воевали на сорокапятках, были героями. А вот наградами оказывались обижены – их давали за победы, за подбитые танки. А одолеть танк из такой пушки было очень сложно.
— Вообще, нам был положен карабин. Но был он тяжёлый и неудобный, поэтому при первой возможности мы перевооружались немецкими «шмайсерами», а карабины укладывали в имущество, возили с собой, и практически не доставали. А «шмайсер» лёгкий, удобный, стреляет неплохо. Приезжает наше начальство по политической части, начинает делать нам разнос. «Вы, мол, прославляете оружие врага своим поведением». Мы винимся, «шмайсеры» сдаём. А начинаются бои – и при первой возможности опять подбираем трофейные автоматы.
— В самом начале войны свою «сорокапятку» мы возили на «Виллисе». Если везти только пушку – ничего, терпимо. Но хочется бросить в кузов несколько ящиков снарядов, да сесть самим вчетвером-впятером, а для этого он слабоват. Потом были «Студебеккеры», хорошие американские машины. Ну, а когда пришли «Доджи 3/4» – совсем стало хорошо. Они были низкими, их было легко маскировать. Вообще, американцы нам в войну очень помогли, без них было бы ой как трудно.
— Гильзы полагалось сдавать. Иной раз говорят командиру батареи – на тебя документы наградные в штабе хотели подать. Да потом посмотрели, а ты гильзы не сдал, не отчитался, вернули твои документы. Конечно, понятно, «всё для фронта, всё для победы», чтобы снаряды сделать, нужен металл. Ну, а с другой стороны – в бою ты герой, а гильзы не сдал – уже не герой. Обидно было.
— Страшно на войне, очень страшно, до ужаса страшно. Всё это сказки, если кто говорит, будто привыкаешь. Невозможно привыкнуть. Лежишь под обстрелом, всё грохочет, земля вздрагивает, ты в неё вжимаешься и думаешь об одном – только бы уцелеть. И понимаешь, что это лотерея со смертью. Заканчивается обстрел – смотришь, а рядом прямое попадание в такой же окопчик, как у тебя. И там тоже лежали такие же ребята, как ты, и надеялись уцелеть. А теперь даже нечего хоронить, потому что осталась одна воронка.
— Женщин на войне было мало, хорошо помню только одну, это была наша медсестра, Таня. Она нас лечила, если кто заболел. Смотрела, чтоб мы чистыми были, выворачивала бельё, в швах пыталась высмотреть вшей. И она для нас была взрослой женщиной – нам по 18, ей – 23. Всего пять лет, а никто из наших даже не пытался к ней, что называется, клинья подбить. В Венгрии я сделал ей подарок – нашёл тазик. А проблема была – волосы помыть. И вот этот тазик я ей подарил, она меня за этот подарок поцеловала.
Что же за пушки стоят в городе Одинцово, превратившись из грозного оружия в монументы?
Это 76-мм советская дивизионная и противотанковая пушка образца 1942 года ЗИС-3. Главный конструктор — В. Г. Грабин, головное предприятие по производству — артиллерийский завод № 92 в городе Горьком. ЗИС-3 стала самым массовым советским артиллерийским орудием, выпускавшимся в годы Великой Отечественной войны. Благодаря своим выдающимся боевым, эксплуатационным и технологическим качествам признается специалистами как одно из лучших орудий Второй мировой войны. В послевоенное время ЗИС-3 долго состояла на вооружении Советской Армии, а также активно экспортировалась в ряд стран, в некоторых из которых она находятся на вооружении и в настоящее время. ЗиС-3 — первое в мире артиллерийское орудие, которое собиралось на конвейере и самая массовая пушка Великой Отечественной войны — всего в период с 1941 по 1945 выпущено 103 тысячи штук.
ПОДЕЛИТЕСЬ НОВОСТЬЮ:
