ОДИНЦОВЦЫ, ЗЕМЛЯКИ, СПАСЁМ РЕБЁНКА!

Нужно вылезти из страшной лужи, помыться, обработать рану, выпить лекарства… Но у самой Лизы даже на слабое «мамочка-а!» сил хватает с трудом – слишком много крови потеряно. Наташа услышит зов, каким бы тихим он ни был – результат четырехлетней жесткой «тренировки».

— Я сейчас готова на все – говорит она. – Все, что угодно отдам за шанс для Лизы. Даже жизнь. Потому что без нее я уже жить все равно не буду. Две детские смерти для одной матери – слишком тяжелая ноша…

В детстве кто-то мечтает быть врачом, кто-то миллионером, а Наташа очень хотела стать мамой. Вышла замуж и долгих девять лет мечтала о ребенке. К каким врачам только не ходила, а беременность все не наступала. Поэтому, когда летом 2001 на УЗИ разглядели, наконец, крошечный фонарик зародившейся жизни, буквально захлебнулась счастьем. Жуткий токсикоз, отеки, беременность – все ерунда по сравнению с мгновением, когда увидела малыша.

— Нежность, любовь, сердце мое в байковых пеленках… — вспоминает несчастная мама. — Он был со мной только два года. Половину времени – в капельницах, по больницам. Врачи не сразу разглядели порок сердца. А потом было уже поздно. Хотелось вылезти из шкуры и выть-выть-выть…

Похороны Наташа не помнит. Сходила с ума. С мужем развелись – не было сил пережить такую потерю. Думала, жизнь закончилась. Однако через несколько лет пришла новая любовь, новое замужество и скорая, чудесная беременность.

Чудо, слезы счастья, благодарные молитвы. Наташа ушла в декрет на раннем сроке, берегла свое вымоленное счастье. Девочка- дочка-подружка, в куклы играть, платьица шить. Родилась красивая, здоровая девочка – Лизонька. Из неприятностей только сосудистое пятно на попе – подумаешь, беда.

Никто и не подумал, что за маленьким синяком притаилась страшная, мучительная смерть. Страшный диагноз малышке поставят только в четыре месяца, когда вся нога от ягодицы и до щиколотки покроется плотными синюшными «шишками» — уплотнениями на больных, непроходимых сосудах.

В девять месяцев Лиза начала кричать от боли. Круглые сутки. Жалобно, надрывно, много месяцев подряд. Пока не смирилась, потому что привыкла. Боль в жизни Лизы – норма. Лежать, сидеть, переворачиваться – больно все. Развился «флебит». Гемоглобин свалился «ниже плинтуса». Изуродованная нога увеличивалась, раздувалась с каждым месяцем.

Травмированные сосуды расширялись, наполнялись застойной кровью и на глазах обрастали гроздьями бесформенных «подушек», готовых в любой момент лопнуть и выпустить наружу фонтан детской крови. российские врачи сделали для Лизы все, что могли, но они не в силах точно диагностировать даже основную причину недуга.

Поэтому могут предложить лишь ампутацию, или «иссечение всех уплотнений», в результате которого от ноги у Лизы останется только кость.

А главное, это операции не спасут саму девочку. Они лишь замедлят ход. Выторгуют у неминуемой смерти еще несколько мучительных лет жизни, расплатившись за них все нарастающей детской болью.

В марте этого года доктора посоветовали Наташе свозить Лизу в немецкую клинику города Аугсбурга — к доктору Вольгимуту, у которого большой опыт лечения именно таких болезней. Наташа сгребла все деньги, которые были в семье, залезла в долги и приехала к профессору. Немецкий доктор осмотрел Лизу и сказал, что ситуация более, чем срочная. Однако медсестры сразу предупредили, что свободного «окна» в его графике до самого нового года нет. Как же плакала Наташа… И тогда профессор принял решение отказаться от собственного отпуска. Вместо отдыха на 25 апреля он запланировал операцию Лизы.