А действительно, что бы тогда было? Давайте немного подыграем и продолжим фантазировать.
А. Рязанов, скорее всего, не был бы директором музея, потому как его (музея) тоже бы не было. А школьник Александр Пушкин, если бы, конечно, до того смог сдать ЕГЭ, после окончания ОГИ, наверно, работал бы пресс-секретарем в районной администрации или еще кем-то в этом роде, состоял членом любительского общества «Захаровский Парнас» и изредка печатался в «Новых рубежах».
Няня Арина Родионовна, пожалуй, в нашей жизни могла бы быть, ведь не всем детишкам выпадает счастье воспитываться в детских садах. А вот Дантес, что отрадно, вряд ли бы прижился, уж наша бы доблестная милиция шельму заранее вычислила и «зачистила»…
Поэт остался бы в живых. Но была бы у него Болдинская осень, которая, на наше счастье, случилась благодаря карантинному заточению поэта? Не известно, потому как карантинов нынче дефицит. Впрочем, современный вирус H1N1, не исключено, еще и не такие кордоны может для нас воздвигнуть. Только что-то не видно после каждой эпидемии новых гениальных произведений современников.
А вот что касается одинцовского университета-института, в который «зачислен посмертно» Пушкин, — по причине беспорочной связи с Поэтом и следуя логике оратора, мог бы получить статус… лицея. Тогда за что, спрашивается, боролись при аккредитации?
Так что, как ни крути, а хорошо, что Александр Сергеевич жил, творил и умер в свою эпоху, по причинам и при обстоятельствах, достойных великого Поэта…
Современники надеялись, что тогдашний Пушкин — это, возможно, образ русского человека через 200 лет. И что же? Мы хоть в малости соответствуем ожиданиям двухвековой давности?
