Российское общество, кажется, снова переживает 1913-й год. Благоденствие и спокойствие, нарядные дамы и сверкающие экипажи, побежденные революционеры… И ощущение, что все это счастье вот-вот закончится.
Намедни купил «роман-кино» Бориса Акунина – толстенькую книжку с картинками под названием «Смерть на брудершафт. Фильма третья и фильма четвертая». Первую и вторую «фильмы» я читал раньше.
Чтиво исключительное. Акунин, конечно, лучший и талантливейший стилизатор современности, иметь дело с его текстами – сплошное удовольствие. По крайней мере, с точки зрения дилетанта. Однако для разговора о литературных достоинствах хороших книг во «ВЗГЛЯДе» есть другие колумнисты. Я не про форму. Я – про содержание.
В содержании же «романа-кино» есть одна странность. Приключения героев-разведчиков на фоне сражений Первой Мировой войны захватывают читателя только одним: мы ждем, что автор найдет возможность для счастливого конца.
Они разгадают планы германского генштаба и спасут армию Самсонова в Восточной Пруссии. Они сумеют остановить катастрофическое для русской армии наступление немцев в 1915 году.
Но Акунин пишет исторические приключения (или постмодернистские пародии на приключенческие романы), а не романы в жанре альтернативной истории.
Его разведчики все понимают, все предугадывают, всех вражеских шпионов разоблачают – но ничего в ходе исторических событий не меняют. Их красивые победы не спасают Россию от поражений.
Однако читатель ждет, что спасут, и Акунин ему потворствует. Дело в том, что, по Акунину, у каждого несчастья русской истории была всего одна, легко устранимая – если бы, конечно, вовремя обо всем догадаться, – причина.
Чтобы остановить наступление немцев в пятнадцатом году, достаточно было произвести два десятка самолетов «Илья Муромец». Чтобы спасти армию Самсонова, нужно было вовремя обезвредить всего одного шпиона. В серии «романов-кино» выйдет еще две «фильмы», одна под названием «Старец». Наверняка, из нее мы узнаем, что и революцию можно было предотвратить, стоило разведке вовремя заняться Распутиным…
У Маяковского есть фраза, которую стоило бы заучивать наизусть каждому историку: «У истории нет указателей: осторожно, крутой поворот». Поэт имел в виду, что к великим потрясениям нельзя подготовиться загодя. Они обусловлены не одним каким-то событием, а всем течением истории.
Но верить в это не хочется. Очень хочется, напротив, чтобы существовали простые решения. Некоторые даже пытаются эти решения описывать. Если верить «Дням» Василия Шульгина, еще в конце 1916 года было не поздно – можно было создать «ответственное правительство».
Да, только это надо было сделать на год раньше, тогда же поменять в штабе нескольких генералов, да еще непременно следовало пристрелить того же Распутина и устроить у немцев в тылах партизанскую войну – соглашается писатель-фантаст Владимир Свержин, автор множества романов в жанре «альтернативной истории».
Это еще сложное решение, многие обходились куда более простыми: скажем, вот не выпустили бы из Швейцарии тот пломбированный вагон, и было бы счастье…
Почему изменить хочется непременно события Первой Мировой – понятно. Поражение в этой войне вместе с революциями 1917 года – самая тяжелая травма русского исторического сознания. Вся наша история, в некотором смысле, одно сплошное высказывание на тему «ах, если бы не 17-й».
И поскольку осмыслить этот «крутой поворот» не получается – потому что, осмысливая, придется признать его неизбежным, а против этого душа вопиет – неизбежны поиски простого решения, эффекта бабочки. Совершил одно необходимое действие – и продлил благословенный 1913-й год вплоть до 2008-го.
Вот именно. Есть мнение, что наше нынешнее процветание, экономический рост и прочее можно интерпретировать, как удавшееся возвращение в дореволюционное прошлое. Но, если это правда, то, следовательно, не только приметы довоенного буржуазного процветания, но и многие тогдашние опасности тоже становятся актуальными. Вплоть до пролетарской революции, которой ведь сегодня грезят такие же молодые и восторженные.
И причины, по которым история может совершить крутой поворот, если существуют, то все те же. Нет, речь не о «верхи не могут, низы не хотят». И не о кайзеровских шпионах. Нет, все гораздо, гораздо серьезнее.
«Конечно, мы теперь научились обжигать кирпич, варить сталь и мешать бетон. Под некоторые места подвели фундамент. Кое-где прикрылись ракетами и стабфондом. А в последнее время накупили айвазовских и майбахов…
Блестим, сверкаем. Есть, чем гордиться. Мы и гордимся. Только неуверенно как-то. Потому что знаем, из чего все сделано. Высоко забрались, широко развернулись, но сопим, медлим и маемся. Чуем, стало быть, под ногами хлипкие липовые доски. Того и гляди, срежемся. И вылезет сквозь новоофисный глянец и державную позолоту родное какое-нибудь лыко», – угадайте автора…
Не было у наших поражений и падений никогда иной причины, чем «родное лыко». А от него, приняв одно простое решение, в духе романа «Смерть на брудершафт», не избавишься. Тут не об «ответственном правительстве» – о народном просвещении надо думать.
Андрей Перла: политический консультант, совладелец Национального центра стратегических коммуникаций. Родился в 1973 году в Самаре. По первому образованию историк-медиевист, специалист по средневековой латинской философии. В 1997 году получил медаль памяти академика Кондратьева как лучший молодой футуролог постсоветского пространства. Ужаснувшись этому событию, прекратил занятия наукой и долгое время считался профессиональным журналистом, пока в 2002 году окончательно не понял, что это недоразумение. В качестве политтехнолога принимал участие в нескольких десятках предвыборных кампаний по всей России, большей частью успешно. Выпускник Московской школы политических исследований. Советник председателя Общероссийской общественной организации «Деловая Россия», один из авторов методики расчета индекса развития российской деловой среды.
