О зверствах немецких фашистов написано достаточно много. Мой отец этого тоже не избежал. Под Сталинградом, у города Калач, он оказался заживо погребенным под слоем земли, потерял сознание, но еще был живой. От взрыва снаряда его контузило. Когда солдаты противника обходили занятые позиции, они обратили внимание на подававшего признаки жизни засыпанного землей солдата и откопали его…
…Это был мой отец.
Не пришлось ему по-настоящему повоевать. Рота, в которой рядовой Иван Дубин был пулеметчиком, стояла на главном направлении продвижения фашистских войск. Бой был очень трудным. По наступающему врагу пулеметчики вели беспощадный огонь. И, видимо, тем самым демаскировали себя. Но под пулеметным огнем вражеская цепь залегла.
О том трудном бое он редко кому рассказывал. А вот с внуком охотно делился воспоминаниями.
— В то раннее утро, — рассказывал дед внуку, — я дежурил у пулемета. Тишина, словно на этом перепаханном нами поле все вымерло. И вдруг перед самым рассветом все вокруг взорвалось. Всюду взрывы мин, снарядов, все горит. Огонь, дым и пепел закрыли видимость. Все говорило о том, что противник начал артподготовку предстоящего наступления. Значит, надо быть начеку. Поставленная нам задача — отбить атаку противника — должна быть решена. Еще не кончилась артподготовка, как во весь рост пошла пехота. Никакого страха перед ней я не испытывал. По движущейся пехоте открыл огонь. Я хорошо помню, как совсем рядом разорвался очередной снаряд. И вдруг стал терять сознание, но упорно продолжал держать курок пулемета и строчил, строчил по надвигавшейся пехоте. Но силы были неравные.
Так мой отец оказался в плену. Всех, кто способен был передвигаться, собирали в группы и под охраной пешим порядком направляли в немецкий тыл. На одной из станций погрузили их в телячьи вагоны и, как оказалось, повезли на Запад. Неволя тяготила любившего свободу солдата. Молодому патриоту Родины не хотелось ехать в фашистское логово. Поэтому стремление выйти на свободу взяло верх. И совершенно неожиданно пришло решение: вскрыть в вагоне пол и через появившийся проем выбраться на свободу. Тем более что поезд шел по дорогим сердцу местам. Военнопленные с помощью подручных средств вскрывают в вагоне пол и, пренебрегая опасностью, через проем опускаются под вагон на шпалы.
Благо для Ивана, это было недалеко от его родных мест, где ему так хотелось побывать. А дома осталась жена, подрастающий шестилетний сын. Как они там? Ведь они сейчас совсем рядом. А вот и родная станция. Поезд не остановился. Но Иван хорошо знал, что после станции будет большой подъем, а там поезд всегда замедляет движение. Иван приготовился. И когда эшелон сбавил скорость, опустился в проем, упал на шпалы и, как только простучали колеса последнего вагона, скатился с насыпи. Побег оказался удачным, если не считать мелких ссадин на теле. Но это была свобода!
Дождавшись темноты, обойдя стоявшее на пути село, благополучно добрался до дома. И оказался в объятьях жены и проснувшегося сына. Сколько было радости! Тут тоже были немцы. Но здесь был его дом, жена, сын. Дома и дышится легче. А как быть дальше? О партизанах никто ничего не знает. Жене и соседям было известно, что всех мужчин немцы арестовывают и, считая их партизанами, расстреливают в пригородном овраге. Чтобы не попасть в немецкие лапы, Иван из дома никуда не выходил. А если по улице проходили немецкие солдаты, прятался на чердаке.
Немцы ходили по домам в поисках пищи и добротных вещей. В один из таких заходов заглянули на чердак и нашли там скрывавшегося солдата. Его арестовали, могли ведь и расстрелять, но пока поместили в городскую тюрьму. Два дня в немецкую тюрьму жена с сыном носили ему продукты. На третий день передачу не взяли. Ответили, что в тюрьме такого нет. Три года, до осени 45-го, о нем ничего не знали. Считали, что с ним поступили так же, как с другими: расстреляли у того загородного оврага.
— Плен труднее передовой, — говорил он внуку. — На передовой бывает передышка, а в плену ты все время на линии огня. В любой момент надзиратель или конвоир может отправить тебя на тот свет.
В плену он прошел через многочисленные фильтрационные пункты и лагеря. Было очень трудно, кормили впроголодь, в основном похлебкой и изрядно надоевшей брюквой, а еще издевательства. Не счесть тех издевательств, которые пришлось перенести ему за три года пребывания в концлагере. Жили в бараках. Два ряда колючей проволоки на столбах да вышки с автоматчиками по углам. И ежедневно группами в сопровождении охраны их отправляли на работы: на промышленные предприятия, каменоломню, разгрузку и погрузку оборудования, другие трудоемкие работы. Иван работал на металлургическом комбинате, выполнял довольно простую работу. Очищал после отливки металлических деталей опоки и готовил их для новой заливки.
По утрам их выстраивали в центре лагеря, проводили перекличку и в сопровождении охраны отправляли на работы. Несмотря на безвыходное положение, в душе теплилась надежда, что на фронте наступит перелом. Она-то, эта надежда, и поддерживала дух Ивана и других военнопленных. На то мы и мужчины, солдаты, чтобы все вынести и вытерпеть. Ивану безумно хотелось жить. Жить, чтобы мстить этим зажравшимся бюргерам, посягнувшим на самое главное достояние человека — свободу. Но чтобы выйти на волю живым, нужно было хорошо работать. Так он думал, и дальнейшие события подтвердили правильность принятого им решения. Поэтому к исполнению своих обязанностей он решил относиться серьезно. Он считал, что только хорошая работа даст ему шанс выжить.
Но выживать приходилось не только ему. На грани голодной смерти была и его семья, находящаяся на территории оккупированной немцами. И им тоже хотелось выжить. С приходом немцев все магазины перестали работать, оставался только рынок. Но и там можно было купить лишь то, что у людей еще осталось, что не успели забрать немцы. А немцы чувствовали себя хозяевами. Они мародерствовали. Приходили в дом, под угрозой оружия загоняли жильцов в угол, а сами переворачивали все вверх дном, ища среди домашнего скарба подходящие вещи. Казалось, что после них уже брать было нечего, но приходила следующая группа и ворошила оставшееся.
Живность тоже немцев интересовала. Уток и кур уже не осталось, всех переловили. Но были еще свиньи. Живя в частном доме пригородного поселка, Иван каждый год закупал двух поросят разного возраста, чтобы зимой всегда быть с мясом. Выкармливали одного, кололи. А когда заканчивалось мясо, доходила очередь до второго. И в грозном 41-м поступили так же, закупили двух разновозрастных поросят.
Немецкие солдаты нагрянули совершенно неожиданно. Вытащили из загородки уже подросшего поросенка, уложили в мешок, а чтобы он не визжал, пристрелили. Было очень жаль поросенка, так как его потеря в это военное лихолетье могла обернуться голодом. Взвалив поросенка на спину, немцы ушли, а жена Ивана Галина со слезами шла за ними пол-улицы, умоляя отрезать хоть кусочек свинины для голодного ребенка. В конце-концов она им надоела, и они отогнали ее, пригрозив пристрелить. Погоревали они с сыном и успокоились. Есть ведь еще один поросенок, совсем маленький, уж он-то им не понадобится. Но ровно через пять дней немецкие солдаты вновь пришли и унесли его.
А что же Иван? Чтобы выжить, он постарался в короткий срок освоить свои обязанности. Добросовестно трудился: все работы выполнял качественно и в срок, чем заслужил доброе расположение своего цехового начальника Шульца. Работа спорилась, и мастер Шульц неплохо относился к «рус Ивану».
А в отряде каждое утро недосчитывались одного-двух человек. Люди не выдерживали нечеловеческих условий жизни и накладывали на себя руки. Но Иван был настоящим христианином, и мысль о самоубийстве к нему не приходила. Для него это был большой грех. Он продолжал бороться. Боролся с самим собой и терпел. Давало силы ему желание вернуться на Родину, увидеть семью, своего сына. И мстить.
Казалось, всему этому не будет конца. Но он неожиданно приходил. Из лагеря ослабленных, немощных и больных военнопленных, ставших обузой, периодически группами отправляли в другой лагерь, где на полную мощь работали газовые камеры. А освободившиеся места занимали новые, еще крепкие и работоспособные военнопленные.
Пришел черед и их отряду. Безусловно, в планы администрации лагеря никто никогда не посвящался. Этот день наступил совершенно неожиданно. К концу рабочего дня к Ивану подошел Шульц и, чтобы никто не слышал, по секрету сказал: «Завтра на работу не приходи». За прошедшие полтора года, что Иван работал в цехе, такое было в первый раз. Но Иван понял сразу: это был знак того, что завтра их отряд направят в лагерь, где работают газовые камеры. Так совершенно неожиданно наступил для их отряда день прощания с жизнью.
Всю ночь он не мог уснуть, крутился на нарах. Что предпринять в этой роковой ситуации? И вдруг пришло решение… Лишь после этого он заснул.
А утром, спрятав в укромном месте всю свою одежду, включая и нижнее белье, Иван вышел на построение совершенно голым. Для немцев это был вызов, достойный самого серьезного наказания. И оно последовало. Его выводят из строя и включают в состав отряда, который в тот день направлялся в каменоломню. А там работа трудная, а еще и надзиратели «звери». Больше трех дней на каменоломне редко кто выдерживал: от непосильного труда люди надрывались и прямо на каменоломне умирали.
За Иваном закрепили тачку для подвоза камней к месту погрузки. А камни крупные и тяжелые, сначала их необходимо погрузить, но с непривычки даже такому еще крепкому мужику, как Иван, сделать это не так-то просто. Погруженный на тачку камень переворачивал тачку, и она вместе с камнем падала. И погрузку приходилось начинать сначала. Вот за этой работой и застал Ивана пришедший на каменоломню в сопровождении конвоира Шульц. Оказалось, что без рус Ивана Шульц не может обойтись. Так его вновь включили в отряд, работавший на металлургическом комбинате.
По всему чувствовалось, что война катилась к своему завершению. Усилились бомбежки авиации союзных войск. И вскоре Ивану пришлось доказать свою любовь к Родине. Западную зону, где находился концлагерь, освободили американцы. Союзники открыли настежь ворота концлагеря. Военнопленные ликовали, братались. Освобожденных военнопленных поставили на американский солдатский паек, хорошо кормили. Теперь от лагерной кухни шел приятный запах знаменитой американской тушенки.
Так и жили до окончания войны, до Победы. Бывших узников американцы агитировали остаться в западной зоне и переехать на жительство в Америку, в страну, где западная демократия. А на Родине всех их ждет Сибирь, так как тех, кто оказался в плену, там считают предателями и направляют в советские лагеря. Жестокость советской карательной системы многим была известна, и некоторые, поверив этой пропаганде, оставались в западной зоне. Иван решил возвращаться на Родину, взяла верх любовь к своему Отечеству, желание вернуться домой, к мирной свободной жизни.
На чужбине он познал все: голод, холод, унижение, жестокость. Здесь в Германии все ему было непривычно: язык, немецкие манеры, эрзацпродукты. И эта буква «R», во всю спину написанная на немецкой солдатской шинели, которую пришлось носить. Даже воздух казался не таким чистым и приятным. Но главное — очень хотелось домой. Поэтому новая страна, хоть это была благополучная Америка, не привлекла Ивана, его не испугала даже угроза оказаться в Сибири.
Пройдет еще три месяца пребывания в пересыльных лагерях, пока его вместе с другими передадут в восточную советскую зону. Сколько же было радости, когда в сентябре 1945 года на Родину от Ивана пришла весточка, знаменитый солдатский треугольник! Не сломила фашистская гадина русского солдата. Выжил солдат, вытерпел все мучения и живой вернулся на Родину. Здесь на родной земле нужны были его руки, силы. Шло восстановление разрушенного войной народного хозяйства, из руин поднимались предприятия, колхозы, совхозы.
Валентин ДУБИН, генерал-майор запаса, сын солдата Великой Отечественной войны.
ПОДЕЛИТЕСЬ НОВОСТЬЮ: